Легальный нелегал - Наиль Булгари
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Икая, глядя прищуренным глазом, Самсунг разъяснил причину:
— Они сейчас независимые, мустакиллик [1] у них. Помнишь, как на Тезяковском базаре мы продавали барахлишко?
— Помню, и чего?
— Ты просил тысячу сум за товар, а он на тебя набросился, орать стал, что на их земле цену только они могут устанавливать. Они, брат, независимые теперь, во как!
— Независимые, — передразнил Петруху драчун из-под Орши. — Халява это. Они всё даром от Советского Союза получили: и заводы, и фабрики, и остальное. Город после землетрясения кто восстанавливал? Узбек что ли? Вся страна строила, а эти говнюки в тюбетейках сидели в чайханах, да на базаре зелень приезжим строителям втридорога продавали. Это, парень, называется нахлебничество.
— А как тогда фильм «Ташкент — город хлебный»? — полюбопытствовал Федя.
— Лепёшечный, а не хлебный. Может, тогда и приехало несколько тысяч беспризорников, но ты, парень, не забывай, сколько сотен тысяч со всех уголков страны приехало сюда поднимать Голодную степь, строить каналы, больницы со школами, ветки железнодорожные возводить с мостами. Ты, кстати, слышал народную молву про фильм, как его, тьфу, память…
Василич осмотрел всех поочередно, дохлебал пиво и радостно воскликнул:
— Вспомнил! Фильм называется «В бой идут одни старики». Не было никакого Ромео с Ташкента. Враки это. Вроде как Леонид Ильич посоветовал включить в фильм персонаж из южной республики, вот так и получился истребитель Ромео. Я на авиазаводе вкалывал, могу представить ихний технический уровень. Как большой страны не стало, узбеки совсем озверели. Я тебе случай расскажу. Есть у меня друг, казах по национальности, да по имени Еркин, живёт в соседнем Казахстане, недалеко от Черняевки. Им сейчас туго живётся. Приезжал недавно ко мне на пару дней за покупками. Вот, поехали мы с ним на Ипподром на базар. Купил Еркин своему самому младшему сынишке тетради школьные, карандаши, короче говоря, самое необходимое для школы. Проводил я его как полагается, а узбеки на границе так называемой всё у него отобрали. И самое поганое, что они забрали у него хлеб, ты понимаешь, хлеб! С таджиками также поступают и с киргизами. При Союзе узбекам жилось куда как лучше остальных, по всем городам Союза рассиживали на рынках, спекулируя своей зеленью да дынями. Да вы сами, хлопцы, работаете на тракторном заводе, знаете, что да почём, а поэтому ну их в баню. Лучше давайте завтра я вас сосватаю, — завёл любимую пластинку сводник, — тут такие девки шляются, я их всех знаю, достойные мадамки. Это сейчас они погуливают, а как замуж выйдут — верными станут. Сам за этим следить стану. Как?
Ребята поблагодарили его и пока месяц-два решили походить в «девках».
Настаивать сводник не стал, а предложил гостям послушать, как он поёт частушки и прочие народные песни. Если на запах плова соседские собаки лаяли, то тут, помогая Василичу вытягивать ноты, завыли.
— Коля, делай что хочешь, но выруби певца. Не дай бог, менты нагрянут, будет тогда песня другая, — попросил Лёша.
Разбавив водку пивом, протянул певцу:
— Давай горло смочим, потом вместе поупражняемся.
Проглотив в три глотка «ерша», тот очумело помотал головой и уже на последнем издыхании прохрипел:
Родина моя, Белоруссия,
Песни партизан, сосны да туман…
Посмотрев на часы, Лёша перевёл стрелки на местное время, сказал:
— Завтра покатаешься с Федей по городу, он большой любитель Востока, особенно кухни. Заберёшь нас в девять часов…
Намеренно допущенную им паузу заполняю несколькими предложениями:
— От калитки пойдёте влево по переулку до пересечения с улицей. Перейдёте её, потом вправо. Через двести метров будет гадюшник. За алкашей сойдёте, там спозаранку много народу лечится.
[1] В переводе с узбекского — независимость.
Глава 17
Утром, пополнив бак горючим, маневрируя скоростью, двинулся к цели. Проехав перекрёсток, зорко вглядываясь в толпу, медленно покатился к магазину. Мои товарищи, замаскированные и ничем не отличающиеся от пьяни, оживлённо о чём-то трепались с новообретёнными друзьями. Федя, держа бутылку в вытянутой руке, разлил бормотуху в дрожащие стаканы похмельнобольных. Чокнувшись с собутыльниками, смело, прямо из горла проглотил остатки. Такой же процедуре подвергся и Лёша.
Запрыгнувших на заднее сидение товарищей пискляво спросил:
— Полегчало, папеньки?
— Всякую дрянь пил, но такое! — Федя почмокал губами. — Спаивают и травят народ чем попало.
Включив передачу, спросил:
— Куда едем?
— Давай в сторону Северного вокзала, там поглядим, — махнул рукой Лёша.
Ответив:
— Понял, командир.
Поймал в зеркале лица пассажиров, сказал:
— Насчёт спаивания скажу так: такие вещи делаются по принципу — нет рабочих — нет проблем. Споив рабочий класс, как самую активную русскоговорящую часть общества, государство избавляется от такой головной боли, как революционная ситуация.
Воодушевлённый вниманием столичных оперативников, спугнув сигналом стайку девушек, переходящих дорогу в неположенном месте, продолжил:
— Для революционной ситуации нужны условия: экономический, а затем и политический кризис. В Узбекистане не вижу признаков этой самой пресловутой ситуации.
Лёша поддержал скучную тему вопросом:
— Уверен?
— Абсолютно.
— Поясни.
— Хорошо. Каковы главные признаки революционной ситуации?
— Низы не хотят, а верхи не могут жить по-старому.
Это классическая форма, и она несколько устарела. Для среднеазиатских республик и особенно для Узбекистана и Туркмении такое определение не подходит. Здесь не может возникнуть именно революционной ситуации в философском её понимании. В этих республиках байско-хамская власть была, она никуда не делась, она будет ещё тысячу лет, кто бы ни был её правителем. То есть что низы, что верхи устраивает такое положение дел. При Советской власти в промышленных городах Узбекистана был рабочий класс как главная сила в революционной борьбе. Каримов этот класс свёл к нулю. Следующее: вертикаль власти выстроена так, что все повязаны друг на друге, но в пределах одного господствующего клана. Раз так, отпадает ещё один признак революционной ситуации — недовольство одного из звеньев верхушки и способность её к самостоятельному выступлению и борьбе. Это я назвал объективные причины, есть субъективная — отсутствие оппозиционных партий, которые смогли бы возглавить борьбу.
— Но оппозиция, однако, существует, значит, не исключена борьба! — возразил Лёша.
— Внутренняя оппозиция доморощенная и прирученная, её в расчёт брать нельзя. Внешняя же оппозиция,
