Эта жестокая грация - Эмили Тьед

на идеальном пляже. Ее мечта – разбитая и искаженная.

Алесса налетела на Данте с таким яростным поцелуем, что он свалился на спину. Расставив ноги по обе стороны от его тела, она расцарапала колени о камень, а у Данте перехватило дыхание, но вместо того, чтобы вразумить ее, он обхватил ее за талию.

Горячая, настойчивая, требовательная, она бросала ему вызов, словно задавала вопрос, сможет ли он утешить ее, однако Данте не стал гасить ее огонь, а встретил своим собственным. Алесса возгоралась все жарче и ярче, готовая вспыхнуть, как погибающая звезда, и уничтожить все вокруг себя.

Прерывистое дыхание превратилось в судорожные рыдания, и Данте обнял ее, пока она плакала.

Запустив пальцы в ее волосы, он обожаемым ею терпким, как виски, голосом нашептывал о мечтах, которым не суждено было сбыться, и солнечных днях, которые они никогда не увидят. Он говорил так медленно и томно, словно у них в распоряжении имелась целая вечность.

Когда Алесса ощутила, что ее полностью выжали, а слезы закончились, позволила Данте помочь ей принять сидячее положение.

– Мы вернемся сюда, если не умрем?

Данте посмотрел на луну, и в его лице читалось, насколько он уязвим.

– Ты действительно думаешь, что, став обожаемой спасительницей, захочешь остаться с гиотте?

– Я еще никого не спасла.

Он поднес ее руку к своим губам.

– Я в этом не уверен.

Сорок

L’armi dei poltroni non tagliano, né forano.

Оружие в руках труса не режет и не протыкает.

Дней до Диворандо: 12

Они вернулись в Цитадель уже за полночь, но Алессе хотелось убедиться в правдивости его слов.

Она зашла в покои Фонте, и женщина, одетая в белый медицинский наряд, быстро присела в реверансе. Лечащий врач Цитадели, склонившаяся над большой кроватью с балдахином, не сразу подняла глаза, занятая известной только ей задачей.

Калеб неподвижно лежал под накрахмаленными белоснежными простынями, его веки посинели, а губы казались обескровленными.

Стены сомкнулись вокруг Алессы.

«Они солгали».

Девушка попыталась нащупать за спиной руку, чтобы схватиться за нее и ощутить поддержку, но Данте остался в коридоре. Ей нужно было справиться с этим в одиночку.

– Как он? – спросила она, затаив дыхание в ожидании ответа. Разумеется, мертвецу врачебная помощь не потребовалась бы.

– Стабилен. – Отрывистый ответ доктора и выражение ее лица намекали на полную ответственность Алессы за содеянное. – Он был сильно обезвожен и переутомлен. Если бы вы посоветовались со мной, я бы рекомендовала ему воздержаться от напряженной деятельности. Но вы решили иначе.

– Значит, вы не думаете… В смысле в предыдущие разы он справлялся.

– По моему профессиональному мнению, он оказался в таком из-за ряда факторов. Божественная ваша профессия или нет, но она требует физических усилий, а мистеру Топоровскому следовало лучше заботиться о себе. Я очень надеюсь, что, когда вас призовут тренировать следующий Дуэт, вы убедите Совет собрать команду медицинских консультантов. Несмотря на мнение некоторых, использование дарованной нам мудрости – не оскорбление Богини.

Алесса склонила голову, как провинившийся ребенок, хотя никогда не возражала против этого. Когда Томо предложил проконсультироваться по поводу маленькой проблемы Алессы с кем-то еще, именно Совет пришел в смятение.

– Думаю, он полностью восстановится, но до тех пор ему нужен покой. Абсолютный покой.

– Да, Dottoressa. Конечно.

Медсестра бросила опечаленный взгляд на ангельский профиль Калеба, как будто думала, что Алесса явилась закончить начатое.

Алесса закрыла дверь слишком быстро, и звук хлопка прорезал тишину.

Данте, прислонившийся к каменным перилам, приподнял брови, как бы говоря: «Видишь? Я же говорил».

Ей хотелось рассмеяться. Или заплакать. Или и то и другое.

Данте протянул руки, и Алесса скользнула в его объятия. Он олицетворял гавань в штормовых морях, теплую, незыблемую, практически неубиваемую.

Калеб выжил. И останется живым, пока она будет держаться от него подальше. У нее все еще был Фонте. Технически. Возможно, он недостаточно силен, чтобы сражаться, и на время сражения его придется заменить кем-то другим, но она его не убила.

Испуганные внезапным криком, они отскочили друг от друга, и на лице Данте отразилась тревога, охватившая Алессу.

Она боялась смотреть, но желала знать, кто заметил их несвоевременное объятие, и потому перегнулась через перила.

Внизу, во дворе, стояла Рената, прикрывающая рот рукой.

Находившийся позади нее Томо, более растрепанный, чем обычно, уставился на Алессу.

Данте прошептал:

– Когда я ушел, они были в бешенстве.

Пока Алесса осознавала сей факт, ее наставники спешили вверх по лестнице.

– Благословенная Богиня, мы думали, что ты мертва! – воскликнула Рената, тяжело дыша, как только добралась до подопечной.

– Не совсем, – ответила Алесса с печальной улыбкой.

– Мы думали, что потеряли тебя, – добавил Томо.

Рената воззрилась на потолок в безмолвной молитве.

– Дитя, своим поступком ты отняла у меня десять лет жизни.

На ресницах Алессы сверкали слезы. Они увидели ее живой с облегчением – ее, Алессу, а не Финестру. Она и не подозревала, как сильно ей это было нужно.

– Простите. Я думала, что убила Калеба, и боги велели мне пожертвовать собой.

– Милая девочка. – Томо печально качал головой, слишком подавленный, чтобы продолжать.

– Я, конечно, восхищаюсь твоей решительностью, но стоило поинтересоваться другим мнением. – Рената прерывисто выдохнула. – Но должна сказать, что горжусь твоей готовностью принимать трудные решения. Ты повзрослела.

Услышав в голосе Ренаты в кои-то веки нежность, Алесса ощутила, как волна вины схлынула.

– Что скажем людям?

– Ничего, – твердо заявила Рената, поправляя рукава, словно пытаясь разгладить изъяны в их планах. – Ты выберешь кого-нибудь другого, и мы сохраним эту тайну до окончания Диворандо. Не люблю лгать публике, но, когда ты спасешь нас, они все простят.

– Мы лишь благодарны, что ты в безопасности, – горячо высказал Томо.

Черты лица Ренаты смягчились.

– Милостивая Богиня, я все-таки посплю сегодня ночью.

– Идем. – Томо потянул Ренату за руку. – Тебе нужно вздремнуть, а мне – выпить.

Наставники удалились, и Алесса отступила от перил. На Цитадель вновь опустилась тишина.

Данте убрал ее волосы в сторону и поцеловал в шею.

– Я должен идти, – сообщил он, но только крепче прижал девушку к себе.

Она повернулась к нему лицом.

– Нина поклялась молчать, а тот человек понятия не имеет, что ты здесь. Останься до Диворандо, чтобы я затащила тебя в крепость и вступила в бой, зная, что ты в безопасности, а не творишь нечто безрассудное, например пытаешься защитить доки в одиночку.

– Любишь ты поболтать о геройстве, – пробормотал он ей в губы. – А я не устану повторять, что это не мое.

Алесса засунула руки в задние карманы его штанов и притянула ближе.

– Можешь лгать себе, но меня тебе не одурачить.

Услышав, как кто-то нарочито громко прочищает горло, они снова отскочили друг от друга.

Застыв наверхней ступеньке лестницы, Рената старательно сохраняла невозмутимость.

– Забыла упомянуть, что доспехи в твоих покоях.

– Доспехи? – До битвы оставалось еще две недели.

– Для Благословения Войск.

Естественно. Когда взойдет солнце, она предстанет перед собравшейся армией и большей частью Саверио, чтобы даровать армии милость Богини. Празднование Карнавала завершилось, она вышла замуж за Калеба в День Покоя и Покаяния,