Эта жестокая грация - Эмили Тьед

и теперь начался заключительный этап подготовки. Солдаты прощались со своими семьями, маршировали на посты и разбивали лагеря на склоне холма, в утесах и на берегах вокруг Саверио, распределяя оружие и внимательно всматриваясь в небо. Саверийцы, имеющие пропуска в крепость, посменно заходили внутрь, а помеченые заколачивали гвоздями каждое окно, возводили самодельные баррикады и молились с новообретенным отчаянием.

– Если повезет, они будут ослеплять настолько, что никто не заметит, что твоего Фонте нет рядом. – Рената одарила их тяжелым взглядом. – А до тех пор могу я предложить вам перенести воссоединение за закрытые двери?

Умирая от унижения тысячью смертей, Алесса царственно кивнула. Она никогда не спрашивала, какое наказание заслуживала Финестра, нарушившая «до Диворандо ни к кому, кроме своего Фонте, не прикасаться» правило, но, вероятно, существовало негласное условие: каждая Финестра любезно соглашалась не болтать о последовательнице.

Рената снова удалилась, строгой походкой выражая недовольство, и, когда с нижнего этажа донесся звук закрываемой двери, Алесса последовала за Данте в свои покои, где закрыла лицо руками.

– Пожалуйста, скажи, что мне это почудилось.

Данте не нашел в себе сил ответить, стараясь при этом не захохотать.

– Как ты можешь смеяться? Это было унизительно.

– Считай это обрядом посвящения. – Данте расцеловал ее лицо по бокам от растопыренных пальцев. – Ты же в курсе, что эти двое распускали руки перед своей большой битвой.

– Ну вот зачем ты поместил этот образ мне в голову? – запричитала Алесса. – Кроме того, они женились и получили благословение, так что у них было разрешение. – Она толкнула его локтем. – Я ужасный человек; оставила своего партнера, лежащего в постели без сознания, и попалась, когда лапала своего телохранителя.

– По-твоему, это считается «лапаньем»? – Данте отвел ее руки от лица. Они уставились друг на друга, и его улыбка погасла. Алесса знала, что он собирался заговорить об отъезде, желая предложить ей ту малую долю безопасности, которую мог обеспечить своим отсутствием, если вдруг Нина раскроет свой рот. Пока его не будет, Алесса сможет опровергать любые слухи, называя их истеричной выдумкой.

Но как только Данте уйдет… он уйдет.

На ее кровати лежала пара доспехов, походившая на окоченевшие металлические тела. Одни сконструированы по точным меркам Алессы; а другие выбраны из тех, что находились в покоях Фонте и которые подходили Калебу по размеру.

– Знаешь, вы с Калебом почти одного роста. И у вас похожее телосложение. Под доспехами никто не заметит разницы.

Данте заправил ее волосы за уши.

– Я не могу быть твоим Фонте. Что мне делать? Исцелять, пока скарабео не сдадутся и не улетят?

– Я не прошу тебя сражаться со мной. – Девушка поцеловала впадинку у основания его шеи. – Только сходить на Благословение Войск. Это мое последнее публичное мероприятие, и люди станут болтать, если Фонте не окажется рядом.

Алесса переплела пальцы за спиной Данте.

– Пожалуйста? – молила она. – Задержись и спаси меня в последний раз?

Данте накинул на плечи девушки кольчужную тунику, и жестокий метал обжег кожу холодом, несмотря на то что примостился поверх сорочки без рукавов и легинсов, – а затем Данте помог надеть нагрудник и на бедрах и икрах закрепил щитки набедренников и наколенников.

Алесса решила надеть на Благословение перчатки, хотя на время битвы от них, разумеется, откажется.

Когда придет пора сражаться, ее руки, ступни и ноги под доспехами будут обнажены, чтобы Фонте мог прикасаться к ней, даже если ранения не позволят им стоять.

На первом занятии по изучению доспехов Алесса спросила, почему у шлемов Фонте и Финестры затылочная часть открыта, и Томо объяснил, что на войне, где противники нападают с воздуха, критически важно постоянно смотреть наверх. Оставалось надеяться, что Финестра и Фонте выполнят свою работу достаточно хорошо и лишь немногие скарабео очутятся вне пределов их обзора и досягаемости. Войска, плотно сгрудившиеся на склоне холма, представлялись более заманчивой пищей, чем две одинокие фигуры на вершине Пика, защищенные магией. Она надеялась.

– Не думала, что он сможет даже сесть, – удивилась Рената, когда Данте спустился по лестнице во двор. – Как ты заставила его надеть доспехи?

Данте поднял забрало.

– О, – сказала Рената. – Гениально.

Стоило капитану Папатонису, намеревающемуся сопроводить их на площадь, выйти, и Данте опустил забрало обратно.

Алесса не могла не признать, что зрелище было впечатляющим – тысячи вооруженных солдат стояли на площади ровными рядами по стойке смирно. Они приступили к первой серии строевых упражнений, и она с восхищением воскликнула, но звук заглушили благоговейные вздохи наблюдающей толпы.

Солдаты перешли ко второй части, и ее взгляд зацепился за белоснежные пятна. Айвини выводил на пьяццу вереницу фигур в мантиях, и по позвоночнику Алессы помчались ледяные мурашки.

Падре не привнес в ее жизнь еще ничего хорошего, и она сомневалась, что он явился загладить свою вину, однако Братство не предпринимало никаких действий, чтобы нарушить ход мероприятия, а просто заполняло небольшое пространство с одной стороны. Вот только Алесса не могла их прогнать, заявив, что у нее покалывает шею из-за плохого предчувствия.

Рената тоже выразила недовольство и что-то сказала капитану Папатонису, отчего тот обернулся к Айвини с холодной решимостью на лице.

Финестра напоследок наградила Айвини свирепым взглядом, пригвождая того к месту, а затем вновь обратила свое внимание на войска. Айвини старался изо всех сил и потерпел неудачу. Он не стоил и минуты ее времени.

Строевые упражнения завершились, капитан присоединился к Финестре, Фонте и наставникам, и Алесса выступила вперед, чтобы занять свое место для Благословения. Данте находился чуть позади, расположившись с одной стороны, а Рената и Томо стояли с другой.

– Благословенная Богиня Творения, – начала Алесса. – Мы просим тебя направить наше оружие…

С металлическим скрежетом стражник в первом ряду вытащил свое.

– Порождение Кролло! – закричал он и бросился к ним. Сердце Алессы подскочило к горлу, и она нащупала церемониальный меч, но Данте вытащил свой первым и заслонил ее собой. Стремясь защитить.

– Отойди, Финестра, – выкрикнул капитан, бросившись вперед, чтобы присоединиться к Данте в качестве живого щита.

Или она так думала.

Когда капитан Папатонис поднял свой меч, он не собирался отгонять взбунтовавшегося солдата. А Данте готовился к атаке спереди – не позади.

Алесса закричала, предупреждая его, но было слишком поздно.

Сорок один

Chi ha un cattivo nome è mezzo impiccato.

Тот, у кого дурная слава, наполовину повешен.

Дней до Диворандо: 11

Рукоять меча капитана врезалась в основание черепа Данте, и тот рухнул на землю.

Алесса забыла о пяти годах тренировок, ее покинула каждая капля здравого смысла, когда она бросилась к нему, но Рената, которая никогда, ни разу не прикасалась к ней, схватила за руку и удержала.

– Вольно, капитан. – Лед в голосе Ренаты немного остудил пыл Алессы. – Объяснитесь.

– Уверяю вас, я так и сделаю, – серьезно сказал капитан Папатонис.

Двое солдат подняли Данте под руки, и капитан грубо сорвал с него шлем.

– Это не ее Фонте. – Яростно потянув Данте