Эта жестокая грация - Эмили Тьед
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Толпа ахнула, отпрянув в ужасе, как будто завидела некоего гротескного призрака, а не красивого мужчину, поверженного трусливым нападением со спины.
В этот момент Алесса возненавидела всех.
Томо неловко рассмеялся.
– О боже. Учитывая обстоятельства, мы решили, что Калебу Топоровскому не стоит отвлекаться от учений, поэтому взяли замену, капитан. Маленький безобидный маневр.
– Видите, капитан? Вы обезоружили и лишили сознания человека, хотя могли бы просто спросить, – Рената повысила голос. – Дорогой, почему бы тебе не послать синьора Топоровского на балкон?
Томо поспешил прочь, бешено застучав тростью по ступенькам.
Алесса не дышала в течение сотни лет, которые потребовались Калебу, чтобы выйти на балкон. Томо, вероятно, придерживал его сзади, и существовала вероятность, что Калеб вот-вот рухнет на колени, но он помахал рукой и, ухмыляясь, посылал воздушные поцелуи, как почетный гость на вечеринке по случаю дня рождения. Тысячи солдат и сотни горожан подняли головы, желая увидеть своего Фонте живым и невредимым, и воздух снова хлынул в легкие Алессы.
– Прошу прощения, синьора, – произнес капитан. – Но это не единственная проблема.
Данте с тихим стоном открыл глаза.
– Позвольте. – Айвини шагнул вперед и встал в пол-оборота, чтобы толпа слышала каждое его слово: – Приношу свои извинения за это зрелище, но, когда член моей паствы сообщил, что в Цитадель проникло зло, я должен был действовать.
– Нет, – отозвалась Алесса. – Ничего подобного…
– Тихо, – прошипела Рената. – Ради его и твоего блага.
Без предупреждения капитан полоснул Данте кинжалом по лицу.
Алесса подскочила, но Рената оказалась проворнее.
– Хватит!
Кровь стекала по щеке Данте, собираясь лужицей на белом камне под ним, но он не мог со скованными руками и ножом у горла спрятать свое лицо.
«Богиня, помоги мне, – взмолилась Алесса. – Я не знаю, что делать».
Она открыла рот, чтобы заговорить, но Данте едва заметно покачал головой.
– Как видите, это создание, – продолжил Айвини, – гиотте.
Данте направил свой взгляд на Айвини, в то время как глубокая рана на его щеке затягивалась, а толпа гудела, походя на первое предупреждение о грядущем шторме.
– С помощью коварных уловок он занял место рядом с нашей Финестрой, изувечив ее магию и ослабив наших Фонте. – Айвини махнул рукой, словно прикрываясь от злобы Данте. – Формальная казнь – слишком слабое наказание для подобного существа, но моя паства от него избавится.
– Нет, – выдохнула Алесса. – Это не… Мы не можем…
Томо кашлянул, обратив на нее взгляд, полный мольбы.
– Финестра, ты – сострадательная душа, но, возможно, нам следует позволить принять решение более холодным умам.
Рената крепче сжала ее руку.
– Попридержи. Свой. Язык.
Алесса ничего не могла сказать. Ничего не могла поделать. Прояви она милосердие, и кто-нибудь поймет, что Финестра знала обо всем и позволила Данте остаться или, что еще хуже, приняла его в свои объятия…
– Сегодня никого не убьют. – Спокойный тон Томо был подобен брызгам прохладной воды, поливающим бушующие вокруг пожары. – Благословение Войск нельзя запятнать такой мерзостью.
Айвини, само воплощение негодующего ужаса, казалось, сообразил, что его план стать мстительным ангелом Саверио, палачом демонов рушится.
– Но синьор. Он принес зло в святое место. Запятнал чистоту своим грехом. Он заслуживает наказания.
– И я надеюсь, что Совет согласится, но принимать решение предстоит им, а не вам, – заявила Рената.
Алессу трясло от ярости и страха. Они пытались, но не обладали безграничной властью.
Айвини развернулся, чтобы разыграть мученика, страдающего от чувства вины.
– La Finestra sul Divino[25]. Ваша доброжелательность вдохновляет. Умоляю, позвольте перевезти это существо на континент. Даже если я подвергаю свою жизнь опасности. Мой последний акт покаяния за то, что обидел свою спасительницу.
Из толпы донеслись разрозненные протестующие мотивы, и на его губах заиграла довольная улыбка.
– Мы бы не хотели, чтобы вы рисковали собой, падре, – сказала Рената с мягкой улыбкой. – Мы позволим Совету решить, каким должно быть наказание. А теперь, капитан, отведите заключенного внутрь и ждите дальнейших распоряжений.
Алесса напряглась, отчасти испугавшись, отчасти надеясь, что Данте вырвется из рук стражников.
Когда он повернулся к Цитадели, его глаза были лишены всякой надежды.
Третий солдат последовал за ним, ткнув в спину своим мечом.
– Если попытаешься бежать, мы убьем тебя.
Сердце Алессы сжалось. У нее не оставалось другого выхода, кроме как отказаться сражаться, если они не освободят его. И никто ей не поверит. Если она не поднимется на Пик, Данте умрет вместе с остальными.
Она могла только проследить за тем, чтобы Данте не казнили. По крайней мере, в Цитадели он будет под защитой, пока она не придумает, как освободить его или убедить Совет проявить милосердие. Диворандо закончится, и он сможет бежать на континент, сменить внешность и спрятаться на несколько лет, пока люди не забудут.
– Может, закончим? – Рената заняла место, на котором несколько мгновений назад стоял Данте.
– Сначала я хотел бы сказать кое-что Финестре, – заявил Айвини.
– Разве вы сказали недостаточно? – спросила Алесса.
Рената стиснула ее руку.
Он выиграл. Чего он еще хотел? Снова обвинить ее? Заставить Калеба танцевать в попытке доказать, что тот действительно жив?
Лицо Айвини исказилось от боли, и он пал ниц. Фигуры в мантиях позади него последовали его примеру и склонили головы.
– Финестра. Сможете ли вы когда-нибудь простить меня за то, что я оговаривал вас? По правде говоря, я надеялся услужить Богине. Теперь понятно, что Кролло увидел ваш невероятный потенциал, дар, вашу силу и сжался от страха. То, что он послал одного из своих приспешников с целью ослабить вас, только доказывает вашу ценность. Я должен был верить. Должен был догадаться. Я так глубоко сожалею. Если вы изгоните меня, я уйду сегодня вечером.
Рената заговорила прежде, чем Алесса успела приказать ему спрыгнуть с ближайшего обрыва.
– В этом нет необходимости, падре. В конце концов, человеку свойственно ошибаться.
– А божеству – прощать, – выдохнул Айвини. – Финестра, вы сможете меня когда-нибудь простить?
Ответ был отрицательным. Однозначно нет. Но Рената хорошо соображала, и у нее имелся план. Алесса не знала деталей, но не собиралась рисковать и все портить.
Алесса одарила заклятого врага самой широкой, самой болезненной улыбкой в своей жизни.
– Кролло одурачил многих более достойных людей, чем вы. Какой бы я была Финестрой, если бы наказала святого человека, который пытался защитить свой народ?
Айвини, черт бы его побрал, зарыдал.
Каждая фальшивая слеза, скатившаяся по его лицу, разжигала ее ярость еще сильнее, но она отдала должное его актерскому мастерству.
Айвини не хотел прощения. Он жаждал власти. Он восстал против нее, когда она потерпела неудачи, пытался добить ее в моменты отчаяния, устроил заговор и переманил ее же стражников на свою сторону. А теперь, когда у нее появился живой Фонте, Айвини нашел козла отпущения. Злейший враг вступил в новую роль ее верного защитника и смиренного просителя. Чего бы ему это ни стоило.
Больше никаких нападений. Никаких отравлений. Она нашла выход, и Айвини тут же перестроился, желая
