Эта жестокая грация - Эмили Тьед

– Однажды я попросила кое-кого стать лучше, и мне ответили, что люди не меняются, что они эгоистичны, жестоки и только притворяются хорошими. Тогда я не согласилась. И мое мнение не поменялось. Сегодня я прошу вас доказать мою правоту. У всех нас есть недостатки, несовершенства и изъяны, но все мы обладаем потенциалом стать чем-то большим. Те, кто несет на себе печать преступлений, совершали ошибки. Некоторые – тяжкие. Они крали, причиняли боль, а иногда отнимали жизни. Я ваша Финестра. И я тоже отнимала жизни.

В толпе раздались обеспокоенные перешептывания, но она продолжила:

– Не намеренно, не из-за гнева, порыва или мести, но сознательно. Я не так уж сильно отличаюсь от тех, кто воровал, чтобы поесть, или убивал, чтобы выжить. Подозреваю, у многих из вас возникают те же чувства из-за совершенных вами ошибок, но я верю в вас, как Богиня верила в меня. И если я чему-то и научилась, так это тому, что мы становимся сильнее, когда любим крепче и прощаем чаще. Не меньше.

Алесса стала сильнее из-за любви к Данте, которому все детство внушали, что он – зло. Он видел, как его родители умерли от рук знакомых ему людей, которым они доверяли; считал себя виноватым в том, что страх и ненависть толкали людей на жестокость. Возможно, Данте и был единственным оставшимся гиотте, но по земле ходили другие люди, выросшие с верой в то, что грех течет в их венах, а их наследие – это их судьба.

– Богиня создала Финестру, потому что связь – наше спасение. Сегодня я прошу вас доказать, что она права. Будем ли мы баррикадировать наши двери и затыкать уши, дабы не слышать крики тех, кто доставляет нам молоко и варит наш эль, или попытаемся спасти каждую душу, какую сможем?

Тишина.

Она уже начала размышлять, сколько еще нужно стоять, но тут в оглушительном безмолвии раздался одинокий кашель, и ее желудок сжался.

Изысканно одетый мужчина вышел вперед со шляпой в руках.

– Это, конечно, не крепость, но наш семейный дом может вместить дюжину или больше, а каменные стены лучше, чем никаких. – Он указал на женщину в оборванных одеждах, которая придерживала на бедре малыша, а второй ребенок тем временем цеплялся за ее ногу. Она прижимала детей к себе, открывая свои помеченые запястья. Женщина мгновенно разразилась слезами.

– Я слишком стар, чтобы быть солдатом, но у меня крепкая рука, – произнес смуглый мужчина с мощными мышцами. – Один из меченых может занять мое место в крепости. В любом случае я предпочел бы бросать камни в жуков.

Один за другим, затем парами и группами люди выходили вперед. Некоторые вызывались добровольцами на поле боя, другие отдавали свои места нуждающимся, но еще больше – приветствовали приток людей в свои дома.

Сотни людей соглашались противостоять армии демонов, вооружившись только палками и битами, ножами и ржавыми трубами: они решили сражаться, чтобы другие могли выжить.

Если бы только Данте увидел это. Богиня, поверив в них, не ошиблась. И, поделившись своей жертвой, никому не пришлось бы нести ее в одиночку.

«Вместе мы защищены. Врозь мы разрушаемся».

И вдруг она поняла.

Ключ к ее силе всегда лежал перед глазами.

Сорок четыре

Nessuna nuova, buona nuova.

Отсутствие новостей – это хорошая новость.

Алесса не успела прийти в себя после своего откровения и потому не заметила открытые двери в свои покои, отчего чуть не выпрыгнула из ботинок, когда из ниоткуда появилась фигура.

– О, извини! – пискнула Саида.

Камария неловко поднялась с дивана, придерживая раненую ногу.

– Калеб проснулся в скотском настроении, но, поскольку не знал, что происходит, мы велели ему идти обратно спать. Так что случилось? С Данте все будет в порядке?

Они выражали сочувствие слишком явно, и Алесса содрогнулась.

– О нет. – Камария, прихрамывая, подошла и крепко обняла Алессу, в то время как Саида похлопывала по спине.

Финестра не впервые плакала за этот день, но сейчас она обнимала своих друзей.

Когда девушка наконец выплакалась, Саида приказала ей сесть и поспешила собрать ингредиенты для чего-то, что, по ее заверениям, лечило сердечную боль.

Алесса не хотела есть, но каждая дочь пекаря знала, что пища утешала не только тех, кого кормили, но и тех, кто готовил, поэтому не стала отговаривать Саиду.

Камария, по всей видимости, почувствовала облегчение, когда всплеск бурных эмоций сошел на нет, и начала загибать пальцы, перечисляя не самые ужасные аспекты текущей ситуации.

– Во-первых, он в крепости, и скарабео его не сожрут. Во-вторых, в безопасности гораздо больше людей, чем раньше. После Диворандо что-нибудь придумаем, но сначала нужно разобраться с ним.

– Серьезно? – раздался возмущенный мужской голос из проема. Калеб вцепился в дверной косяк. – Устраиваете вечеринку без меня? Даже моей почти смерти не хватило, чтобы заслужить приглашение?

– Мы составляем план, Калеб, – сообщила Камария.

– И печем! – выкрикнула Саида из кухни.

– Используем мозги и любые навыки. – Камария улыбнулась, как кошка, готовая прыгнуть. – Какой вклад внесешь ты?

– Ха-ха-ха, – выдавил Калеб. Повернулся, чтобы глянуть на кого-то в коридоре. – Не мог остаться в стороне, да? Помоги войти, ладно?

Йозеф помог Калебу, еле стоящему на ногах, зайти в ее комнату, и Алесса встала.

– Тебя здесь быть не должно. Я обещала Нине вычеркнуть тебя из списка.

– В обмен на секрет, – напомнил Йозеф. – Тайна раскрыта, поэтому сделка отменяется.

– Это была она? – спросила Камария. – Она рассказала Айвини?

– Говорит, что не делала этого. – Йозеф остановился, вынуждая Калеба замереть вместе с ним. – Да, она испугалась и попыталась меня защитить, но она не со зла. От Данте в тюрьме никому нет пользы.

– Но если она выполнила свою часть сделки… – протянула Алесса с сомнением в голосе.

– Я сделал свой выбор. – Йозеф помог Калебу сесть на диван. – Нравится ей это или нет, я пришел помочь.

Саида стряхнула муку с рук и подплыла к ребятам с подносом, заставленным чайными чашками. Калеб понюхал свою и заворчал, что не мешало бы долить чего покрепче.

– Может, кто-то еще хочет нас отвлечь или мы можем продолжить? – возмутилась Камария. – Кому-нибудь нужно в туалет? У всех есть перекусить? Все получили напитки?

– Нет, – пробубнил Калеб, разглядывая чай.

– Ой, малышу нужно вздремнуть?

Калеб показал ей язык.

– Если мы с этим разобрались, пришло время решить, кто займет место Калеба. Возможно, я и не в лучшей форме, но, если найдешь мне пару костылей получше, я приду.

– Любой из нас готов, – сообщила Саида. – Выбирай сама.

Идея Алессы воплотилась в жизнь, когда все снова вызвались добровольцами. В течение нескольких дней разрозненные детали никак не складывались в единое полотно, но чем больше людей соглашались приносить в жертву свою безопасность, тем яснее становилась картина.

– Я думаю, в писании ошибка.

– Не хочешь уточнить? – попросила Камария.

– Извини, – сказала Алесса. – Я все еще разбираюсь. Итак, Богиня могла выбрать кого угодно на Саверио, но решила