Руссиш/Дойч. Семейная история - Евгений Алексеевич Шмагин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Отлично, сынок, – медленно произнёс Макс-старший. – Я много раз анализировал твой рассказ о жизни в плену и самостоятельно догадался о том, что ты только что подтвердил своим признанием. Трудно не сойти с ума.
#Василиса и Макс-юниор, оказавшиеся кузеном и кузиной, совершенно случайно встретились в одном из тысяч вагонов, курсировавших между Москвой и Европой. Возможно ли такое? «Этого не может быть, потому что не может быть никогда…» Теперь весь пазл собран, хотя, возможно, над заполнением отдельных клеточек ещё предстоит потрудиться. С тебя, Бурки, как минимум обмундирование и подгузники для внука на полгода вперёд. Если я правильно помню, в «Шарите» нашим сказали, что родился мальчик, не так ли?
Через несколько дней в небольшом изолированном зальчике ресторана самой престижной в городе гостиницы собралась компания из восьми человек. Дина даже спустя почти четверть века мгновенно узнала Буркхардта, а он её. Василиса не спускала глаз с красивого голубоглазого немца лет пятидесяти, который оказался её отцом. Богатый эмоциями разговор продолжался несколько часов.
Бедному Шурику пришлось за это время детально ознакомиться с достопримечательностями «витрины свободного мира», а потом ещё долго вертеться за рулём старенькой, в движении то и дело глохнувшей посольской «Волги» – в ожидании явно заболтавшихся родственников и свалившегося откуда-то с неба всевозможного добра для малышки Дёмушки.
В одной из последующих доверительных сводок происшествий гэдээровского КГБ, поступивших в посольство, сообщалось, что в минувшее воскресенье в закрытом зале ресторана «Кемпински» в Западном Берлине состоялась и длилась в течение 3 часов и 45 минут встреча супруги атташе совпосольства Василисы Селижаровой и неизвестной русской женщины лет 45-ти с группой граждан ФРГ – атташе МИД Максом Шпрингдерхаузеном, его отцом и дедом, известными девелоперами из Бонна, сестрой – студенткой Оксфорда и дядей – набирающим вес политиком ХДС, лелеющим планы баллотироваться на пост обербургомистра города Мюнстера. К сожалению, записать беседу не представилось возможным. Обратил
на себя внимание тот факт, что сам атташе в беседе участия не принимал, а всё время слонялся без дела по центру Западного Берлина или ждал возвращения жены в посольском автомобиле.
– Ай да Миша, ай да сукин сын! – восторгался кто надо в посольстве. – Какую, однако, замечательную внешнюю разведку Штази выпестовал в ГДР товарищ Вольф! Вот, понимаю, профи так профи! Да разве можно сравнивать молодого и энергичного Мишку с каким-то там его слабёхоньким и престарелым западногерманским конкурентом по имени Райнхард Гелен? Фигушки не хотите? В один ряд с самой эффективной разведслужбой мира, с израильским Моссадом, надо ставить творение Маркуса Вольфа. Ну, Василиса Прекрасная, ну, красавица, погоди!
Часть третья
Глава XV
– Ты, Максимка, хоть раз в жизни держал в руках библию?
– Откуда, Василий Акимыч? Нас ведь в МГИМО жить по-ленински учили: религия – опиум для народа и всё такое прочее. Где было взять-то эту библию? Не знаю даже, как она выглядит. Да к тому же она вроде, как и самиздат, запрещена. Увидят, так ещё и по шее надавать могут или того круче.
– В этом ты, парень, к сожалению, абсолютно прав. Это ж надо было придумать – православие из России изгнать! На что уж омерзительная фигура – Гитлер, а ведь и тому не пришло в голову ссориться с церковью, наоборот, в союзники её заарканил. Не чета нашим русским болванам-большевикам! Но ничего, искоренить веру ещё никогда и никому не удавалось. Уйдёт, непременно уйдёт когда-нибудь атеизм и из России, и МИД креститься опять научится, и у тебя, как у всех нормальных людей, лежать будет библия на прикроватной тумбочке. И поймёшь ты тогда, что не создано в мире никакой другой более умной и актуальной на все времена книжки. Вся мировая литература вышла ведь из евангелия.
Первый секретарь одного из важнейших отделов МИД СССР В.А. Бабий, старожил мидовской школы германистики, взявшийся просвещать новичка дипломатии Максима Селижарова, на минутку призадумался, а затем продолжил:
– Настольной книгой настоящего дипломата должна быть именно библия, а не отчётный доклад генсека на очередном съезде партии. Со временем ты сам ощутишь потребность советоваться не с Владимиром Ильичом, как
ныне принято в мидовских кабинетах, а с мудрыми заветами Священного писания. И дипломатии русской в теснейшем союзе с православием надлежит быть.
Василий Акимыч, грузноватый мужчина 60 лет, невысокого роста, с лицом русского крестьянина и всё ещё пышной рыжей шевелюрой, был расположен на серьёзный разговор с новобранцем дипслужбы. Ветеран дипломатии готовился к уходу на заслуженную пенсию, не совсем, правда, добровольному, и потому в кругу сослуживцев постепенно приобретал репутацию диссидента локального масштаба.
– Вот, к примеру, Максим, есть в Ветхом завете книга проповедника Экклезиаста, а в ней такие слова: «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чём говорят: „смотри, вот это новое"; но это уже было в веках, бывших прежде нас. Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, кто будет после».
Максим молча слушал, прикидывая, не проверяют ли его таким образом на вшивость.
– Сообразил, что слова эти золотые значат? – спросил учитель.
– Конечно, ничего непонятного в них нет. Всё приходит и уходит, всё забывается, и плохое, и хорошее, так уж устроен человек. Но и всё в этом мире рано или поздно повторяется, и плохое, и хорошее, история протекает по вечному кругу жизни или по спирали, как утверждал Гегель, и не стоит изобретать велосипед, если на нём уже вовсю катаются, – отчеканил ученик.
– Умный мальчик, далеко пойдёшь, если не осадят, – похвалил дипломат с опытом. – Слушай взрослых и учись на ошибках других, а не на своих собственных. Но наставления Экклезиаста не забывай. Вдумайся, например, в его слова – «Нет памяти о прежнем». Разве не верно сказано? В анналах истории, Максим, остаются следы только о мизерной кучке самых великих – правителей, учёных и деятелей культуры. Все остальные 99,99 процентов растворяются бесследно, будто никогда и не существова-
ли. Дипломаты – из этой категории. Вот и ты, выпускник элитарного института, вряд ли сможешь назвать хотя бы десяток звёзд советской и имперской дипломатии всех времён.
– Ну почему же, – возразил дипломат начинающий. – Чичерин с его нетрадиционными увлечениями, сталинский критик Литвинов и сталинский апологет Молотов, жуткий монстр Вышинский с руками по плечо в крови, «примкнувший к ним» Шепилов и этот, как его,
