Монах Ордена феникса - Александр Васильевич Новиков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Последние слова Альфонсо почти выкрикнул. Теперь, когда не было необходимости осторожничать, его снова распирала злость, и старческое, сморщенное горло графа очень хорошо подходила для ее вымещения.
– Ты дурак, граф, – скорбно усмехнулся Иван Морковкин, – ты меня уже убил. Ты лишил меня всего, ради чего я жил.
– Тогда найди другую девку-пастушку, их тут пруд пруди, или отправляйся вслед за своей ненаглядной, тебе и так недолго осталось.
– Ты ублюдок, граф. Видимо, Бог не хотел, чтобы я марал руки твоей кровью. К счастью, тампли не так щепетильны, как я, и вскоре они до тебя доберутся, и тогда, Бог воздаст тебе по заслугам.
Граф оттолкнул Альфонсо – не сильно, но тот, сам не особо сопротивляясь, легко оттолкнулся, закрыл дверь кареты и крикнул «по коням». Ну и, соответственно логике развития событий, вся кавалькада уехала, оставив домочадцев озираться в недоумении.
На следующий день Альфонсо, во многом благодаря Микуле, обнаружил на заднем дворе (куда Альфонсо никогда не заглядывал) своего особняка побитый жизнью и ветрами сарайчик, в котором, о чудо, обнаружилась карета. Настоящая. От предыдущего феодала.
Попытки отмыть колесницу от многовековой пыли привели к тому, что она покрылась многовековой грязью, но, запыхавшийся таскать ведра с водой, вместе с несчастным Микулой, Альфонсо счел что карете, которая поедет по грязи, приличествует быть грязной, и оставил ее так. При попытке пришпандорить к карете последнюю во всех владениях Альфонсо лошадку, оказалось, что у кареты не хватает запчастей в упряжи, и в ход пошли палки, веревки, тряпки и фантазия Микулы. Ливрею тоже нашли в шкафу, она была немного дырявая, но зато она была.
В итоге, уже после обеда, Альфонсо собрался в столицу, как положено: в карете, с одним единственным кучером (он же слуга, он же свита, он же помещицкий, он же Микула), зато тот был в ливрее, старательно придавая важность своему лицу и прикрывая места одежды с прорехами. И все было более- менее нормально, пока карета не тронулась с места. Ужасный, тоненький пронзительный скрип, треск гнилого дерева и грохот чего то где то болтающегося, оглушили Альфонсо. Карету Монаха Ордена света можно было услышать за километр. Ко всему прочему, одна из опор оси посередине дороги сломалась, и карета легла боком на ось, отчего скособочилась и стала мотаться из стороны в сторону, угрожая отвалиться совсем.
Дежурившая у ворот замка королевская стража повидала многое на своем служебном веку, но в этот день к их впечатлениям о службе прибавилось еще одно. Грязная, ободранная, скособоченная карета, от которой оторвалась и волочилась по дороге какая то доска с гвоздями, приводимая в движение одной единственной лошадью, покрытой пеной (хотя карета еле ехала), подползла к королевским воротам, оглушая всех слышащих звуки мерзким скрипом. Стража смотрела на сие чудо больше из любопытства, чем по долгу службы– много отрепья совалось к королевскому замку, но чаще всего они уезжали побыстрее и подальше, после короткого разговора с дружинником смены, однако, на сей раз, к всеобщему изумлению, карету пропустили. Еще и заставили стражу отдать честь, пока она медленно хлюпала внутрь двора.
– Граф Альфонсо дэ Эстэда, его величество, король Аэрон Первый объявит Вам, когда наступит время аудиенции.
Это был один из многочисленных слуг замка, которых король, не смотря на наличие у них всех частей тела, не стал отправлять на войну, потому что причинять неудобства другим легко, а причинять неудобства себе – тяжело. Не сам же он теперь будет встречать новоприбывших вельмож и объяснять, где они могут оставить свои кареты.
Королевский тронный зал был полон людей: в мундирах, в камзолах, сверкающих бриллиантами, золотом, драгоценными камнями; все они уставились на Альфонсо с нескрываемым любопытством и удивлением, пока тот, после объявления о своем прибытии дворецким, проходил через живой блестящий коридор из сиятельнейших людей Эгибетуза. В конце коридора Альфонсо поклонился, потом подумал, подошел поближе к трону, как положено по этикету, поклонился второй раз. В воцарившейся тишине у него, вдруг, сильно заурчало в животе.
– Граф Альфонсо, сказал Аэрон, – ты собрал войска, согласно приказу?
– Нет, Ваше величество, – ответил Альфонсо, опрометчиво решив не врать. – У меня в деревнях не осталось ни мужиков ни лошадей…
– Тогда торопись, если не хочешь болтаться на виселице.
– Но Ваше величество…
– Теперь, другой вопрос, – повысил голос Аэрон и Альфонсо заткнулся. – Черный волк, которого ты так храбро отогнал от моей королевы и дочери, вернулся. Собственно, он и не уходил. И теперь, союзные нам страны не хотят посылать нам помощь, пока эта угроза терроризирует дороги. Я приказываю тебе убить его, снять с него шкуру и принести мне – говорят, шкуру волка не способно пробить даже копье, и я сделаю из нее кирасу. Дэ Эсген даст тебе людей и все, что тебе понадобится для охоты, а после – приводи людей и скот и собирайся на войну. На убийство волка тебе – неделя. Теперь, свободен.
Может быть Альфонсо и хотел бы еще что то сказать, повозмущаться, но его грубо оттеснили – прибывших по приказу было очень много, и времени у Аэрона не было.
–Сколько надо тебе солдат? – спросил дэ Эсген.
– Сотни три.
– Дам двадцать отборных воинов с копьями и десятерых с дальнобойными луками: эти, чтобы ты не подумал сбежать куда нибудь в другую страну.
Задача была предельно ясной: убить волка, которого невозможно продырявить никаким оружием, содрать с него шкуру посреди Леса и принести ее Аэрону, хотя она и весит, скорее всего, килограмм сто.
И тут Альфонсо осенило: коготь Черной птицы! С приделанными к нему рукоятью и с ножнами, это оружие черта лысого на куски порежет, благо, если верить местным священникам, и то и то является произведением Сарамона. Где то в поместье он валяется, у него на полке (в смысле коготь, а не Сарамон).
Глубоко задумавшись, и частично оглохнув, после короткой аудиенции, скрипел Альфонсо на телеге обратно в свой особняк.
Странное создание – человеческий организм. Вроде бы ничего не произошло, но при виде своего особняка, Альфонсо почувствовал тревогу, не понятную, но зудящую и неприятную. Едва он заехал во двор, как навстречу выбежала повариха, со съехавшим набекрень колпаком и грязным фартуком, подбежала к карете.
–Ваше превосходительство, ваше превосходительство, графиня Иссилаида изволили…пропали в неизвестном направлении…
Повариха задохнулась словами, Альфонсо перестал дышать предчувствуя катастрофу. Он слез с подножки кареты медленно – медленно, словно во сне, так же медленно, не желая встречаться с неотвратимым, стремясь оттянуть этот обрывающий жизнь момент, он постоял
