Якобы книга, или млечныемукидва - Антон Павлович Лосевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это еще что за мистификация такая? – растолкала Свитани Якобы, протирая глаза ото сна и указывая на открывшееся явление. – Мы что, проделали наш путь, чтобы уткнуться в стену? Я больше этого не вынесу!
– Да чего ты опять бунтуешь, вот же она – цель! У меня есть хорошие предчувствия… Стена – это уже что-то осмысленное, рукотворное! Думается мне, это и есть ключ ко всей нашей истории.
– Глухая стена – это цель, ключ? До чего же прозаично, банально и тупо!
– Не пойму, что ты все паникуешь? Думаю, цель не в стене, а за ней. Вот если и за стеной не окажется ничего достойного нашего внимания, или там будет нечто, лишенное прекрасной перспективы, вот тогда я вынужден буду признать твою правоту, тогда, так и быть, начнем паниковать… или просто развернем назад.
– И как же ты собираешься преодолеть эту стену? Вон она какая…
– Да брось ты, любая стена, это общеизвестно, предполагает изъян, хотя наскоком такую, конечно, не взять. И потому мы будем использовать наше главное оружие – ноги и феноменальную толерантность к проделкам судьбы. В конце концов, нам воздастся, а иначе к чему все это? Тут чисто пошаговая стратегия: сперва нужно дойти до стены, а там – разберемся на месте, посмотрим, что и как. Верю, что по законам жанра, где-нибудь стена даст слабину и трещину!
Направившись к стене рано поутру, уже ближе к вечеру они приближались к заветной цели, а вместе с тем попутно становилось очевидно, что стена и есть искомый источник света, разгоравшегося все ярче на верхней ее грани по мере приближения. Подойдя к стене в упор, путники выяснили, что стена вполне себе структурна и осязаема: гладкая, как сволочь, непроходимая, как минное поле, высоченная, как древний баобаб, в общем, сплошное разочарование. Справедливости ради, несколько поднимали настроение пестрые граффити с изречениями и афоризмами от великих, но в такую минуту куда важнее было определиться, в какую сторону держать путь.
– Ну что, какие мнения, куда пойдем? Вариантов целых два: вправо или влево! – не теряя присутствие духа, поинтересовался Якобы.
– Если бы тебе действительно было так важно мое мнение, то ты давно понял бы, что всегда есть и третий путь: пойти назад, туда, где нам было хорошо! А сейчас уже все равно, выбирай сам… – безо всякого участия к происходящему отозвалась Свитани.
– Тогда я выбираю движение вправо, конечно. Так оно как-то и традиционнее, и правильнее будет, по мне так! – легко устранил это затруднение Якобы.
И снова продолжился путь, уже без привалов и передышек, вопреки накатившей ночи, вдоль однообразной одинаковой стены, подсвеченной развлекающими мудростями веков, на чтение и усвоение которых у путников, впрочем, сил уже не оставалось. Как вдруг, сравнительно неподалеку, в стене, прорезался мощный поток света.
– О, а вот и слабое место – дыра! Ура! – как матрос, увидавший долгожданную землю, выкрикнул Якобы. – Бежим скорее! Вот же оно!
– Ты беги, беги, а я как-нибудь следом доковыляю, что-то я выбилась из сил совсем! – устало не согласилась с этими восторгами Свитани.
– Не пойму, неужели тебя не волнует, что ждет нас дальше? – удивился Якобы ее недальновидному безразличию к чему-то величественному. – Ты уж прости мне мое нетерпение, но я пока слетаю и гляну что там – За! А ты догоняй, хорошо? – спросил Якобы и, не дождавшись никакого ответа, помчал навстречу лучу мечты.
Если бы Якобы знал, что больше ему не придется увидеть Свитани, то, никаких сомнений, он бы умерил свою прыть и стремление заглянуть за. Когда же он добежал до сочащегося сквозь стену света и припал к нему, то был настолько ошеломлен, ошарашен и откровенно ослеплен увиденным, что, отпрянув от слишком яркого света, на несколько мгновений потерял сознание. Очнувшись, он напрочь позабыл открывшееся ему, зато отчетливо расслышал приближающие шаги.
– Не делай этого, не смотри туда! Я больше ничего не вижу, кажется… я ослеп! – в отчаянии предостерег он ее.
– Да знаю я, знаю, – откликнулся по-прежнему знакомый и в то же время уже какой-то другой голос Свитани, сдержанный и приглушенный.
– В смысле, что ты знаешь?
– Все знаю… Во всяком случае, побольше твоего, – отчего-то развеселилась Свитани.
– Это еще как понимать? Чему ты радуешься? – возмутился Якобы такому легкомыслию подруги.
– О, я вовсе не радуюсь, просто… до того нелепо это все… Разумеется, я искренне сочувствую тебе, но, к сожалению, наш путь подошел к концу, ты ведь сам к этому стремился, не так ли?! Вот так и выглядит конец – непроглядная тьма, которую ты именуешь слепотой, хотя еще мгновения тому назад было светло как никогда, все верно?
– Свитани, ты ли это? Я совсем перестаю тебя понимать. Откуда ты знаешь?
– Ладно, раз уж ты все еще пребываешь в сознании, что после облучения бывает далеко не со всеми, мы можем немного поговорить об этом. Все равно ты не вспомнишь ничего, когда окажешься там, за.
– Там? Это еще где?
– Там – это где тебе самое место, во Второграде. Поверь, ты далеко не первый, кого я вывожу сюда, на границу. Такая уж у меня работа…
– Работа? Что за вздор!? Как это вообще все понимать? Значит, для тебя это… просто работа? – не переставал поражаться Якобы таким переменам в ее поведении.
– Только не злись… – заговорила она после некоторого молчания. – Но таков уж Авторский замысел, который местами ты неплохо угадывал. Я не могу объяснить все в точности так, как оно есть, но все что ты видел за последнее время, начиная с как бы Эдемского сада при библиотеке и заканчивая страшной стеной – это как бы концентрация, сгусток твоих предрасположенностей, пристрастий и персональных представлений, ведущих к свету. И такова уж моя роль, прощупывать эти склонности и использовать их на благо, чтобы выводить всяких потеряшек на границу.
– Роль… Как сыграно! А ведь я ни минуты не сомневался в твоей преданности!.. Как ты могла? – оскорбился Якобы, вкладывая в это «могла» весь спектр оттенков предательства.
– Когда я говорю, что это просто работа, я вовсе не имею в виду, что для меня это совсем ничего не значит! Знай, я очень люблю тебя! Как крону дуба, дарующего нам свою тень, как обдувающий наши счастливые в те мгновения лица ветер, как букашку, ползущую по коленке…
– Как вату во рту еще скажи… Да уж, звучит как-то не очень! Нет, это просто уму непостижимо!
– Ну
